Екатерина Русак - Забытая Атлантида[дилогия ; СИ]
Но мой муж на другом берегу, – сказала Нинлиль, – и не умер он, а провалился под землю. Если и я окажусь на другом берегу рядом с ним, что может случиться?
Ур-Шанаби, верный слуга Эрешкигаль, подумав, сказал ей в ответ: Видно ты не из глины, раз сумела пройти через семь ворот мимо Нети. Ты смогла пересечь болото стража Хумута, которое никто из богов-ануннаков никогда не мог перейти. Богиня великая ты, а не смертная дева. Уж не Инанна сама? Но всем известно, что за труд награждают. Готова ты дать мне награду?
Знаю, какая награда прельщает тебя, Ур-Шанаби, – сказала Нинлиль чей голос прекрасен и бедра свои обнажила. Лодочник бросил весло и приблизился к деве.
Ноги Нинлиль поднялись вверх подобно двум мачтам судна морского, что застигнуто бурей в море безбрежном, волн удары в борта свои принимая. Но когда просочилась обильная влага в лодки трюм, шторм утих, и приняла Нинлиль в лоно свое семя и силу мужскую. Переправив Нинлиль на ту сторону реки, ей сказал Ур-Шанаби:
Если у тебя по воле богов ребенок родиться, то никакие болезни его не коснутся, и он будет бессмертным как боги.
На другом берегу Нинлиль увидела Эрешкигаль дворец. Что она видит? Ее муж, Энлиль с Эрешкигаль, владычицей мертвых беседу ведет. Подошла к ануннакам дева и сказала Энлилю: Пришла я, пошли вместе со мной, обратно на землю. Эрешкигаль с презреньем окинула взглядом деву Нинлиль и сказала ей грубо и злобно: Ты – грязь! Мутная лужа. Все прегрешенья и скверны твои мне известны, подстилка для слуг моих верных. Жемчуг драгоценный твой не раз был просверлен!
Закрыла лицо Нинлиль от обиды и горя. Не видать ей больше Энлиля, отвернется он от блудницы! Эрешкигаль с торжеством на соперницу поглядела и Энлиля тихо и нежно спросила: Зачем тебе, Энлиль эта каркида? Таких в землях Двуречья найдется немало. Чрево свое эта дева всем открывала мужчинам, что благосклонности ее добивались. Разве достойна она любви ануннака? Не богиня она, из глины и пота создана, как все люди. Грязь под ногтями. Что предложить она тебе сможет? Жалкую хижину из древесной акации и соломы в землях Двуречья? Я предлагаю тебе стать владыкой Кур-ну-ги. Это большая страна и боги другие власти здесь не имеют. Или блудница эта любовь зажигает в сердце твоем? Но я – богиня и красотой этой смертной не уступаю. И любить я умею сильнее, ты сам это знаешь. Жизнь у людей коротка. Через тридцать солнца кругов эта дева превратится в старуху, сгорбленную трудом и годами. Я же бессмертна и никогда не состарюсь, не потеряю красок лица и упругости тела. Что ж ты молчишь? Скажи свое слово.
Молчал Энлиль. Тогда снова заговорила Эрешкигаль, мертвых богиня: Если дева эта мешает тебе полюбить меня, то я обращу ее в глину, а напишту заставлю мучиться вечно. Видя нашу любовь, никогда она в царстве моем не узнает покоя.
Ответил Энлиль Эрешкигаль: Когда боги меня осудили, никто слова в защиту мою не сказал. Даже Ан, мой отец, меня предал, позволив суд совершить надо мною. Только Нинлиль пошла на великую жертву, придя в царство мертвых. До нее, в смерти обители никто не был из смертных. Любовь ее столь велика, что в жертву готова она принести свою жизнь для моего спасенья из плена. Дважды сделал ее я несчастной, но она все обиды забыла. Ты, Эрешкигаль, так любить не умеешь. Мысли твои только о собственном благе. Ищи себе мужа другого. Мы уходим с Нинлиль в город Нибру, где я снова буду, вольный как ветер и там мы счастливы будем.
В гневе Эрешкигаль с сиденья поднялась, заговорила, задыхаясь от злости: В царстве мертвых владычица я! Не уйти вам так просто! Все, кто сюда попадают, навечно здесь остаются. Нет обратно отсюда дороги. Так мир устроен, и изменить никто это не в силах. Ты, Энлиль, все равно мужем мне станешь! Слишком быстро мои забыл ты объятья. Но зато я не забыла. И тебя не отдам этой девке. Пусть погибнет она. Я сейчас прикажу, ей колодки для рук и колодки на шею оденут, одежды с нее совлекут, в лоно ей изольют кипящей смолы – и земля содрогнется от воплей ее.
Не сдержалась Нинлиль, на владычицу мертвых повысила голос. Сила проснулась великая в ней, которая раньше была ей недоступна. Все потемнело кругом. Застонала страшно земля. Замолчи, ты колючка в водах вонючих и мутных!!! – Словно грома раскаты загремел голос Нинлиль, от которого с грохотом начали рушатся скалы и ходуном заходило подземное царство. Змеи, размеров гигантских, вдруг вокруг Нинлиль закружились и кольца свои на Эрешкигаль сомкнули, в страшных ее, сжимая объятьях. Захрипела богиня, чувствуя, что змей удушающий натиск становится все сильнее. Поняла Эрешкигаль, что не нужно ей было так гневить деву-суммэрк и ей грозить наказаньем. С мольбой она на Нинлиль посмотрела, взглядом потухшим бессилье свое признавая.
Рассеялась тьма и змеи пропали. Прозвучал в тишине голос Энлиля. Сказал он владычице мертвых: Нет в этом мире сильнее меня никого. Я кур-галь, великий утес, я владыка, отмеряющий судьбы, господин, чьи слова неизменны. Я – Энлиль, я – Энмешарра посланник, сила, что никому не подвластна! Боги лишь слуги мои, исполняющие мои повеленья. Если я б того пожелал, мог бы розгой богов наказать, что мне суд учинили. Сильнее меня нет никого и все миры мне подвластны. Я силен потому так, что не имею тела из глины как люди и души, как люди и ануннаки. Я выше богов, потому что везде я, в каждом живом существе, а так же в скалах и водах.
Сказал еще Энлиль: Поступком своим заслужила награду дева Нинлиль. И быть ей отныне богиней. Треть силы своей я ей отдаю, и единенье наше отныне будет высшим звездным слиянием синей любви, которое даже богам недоступно. Нет, Эрешкигаль, мертвых владычица, Нинлиль не каркида, прелюбодейства ее я не вижу. Истинно это, потому, что все, что в мире есть, люди и боги, ты и слуги твои – все это я, это части мои. Единенье двух моих я, какие б они не имели обличья, это разве измена?
Другую правду сказала ты, Эрешкигаль. Изменить законы богов ни в праве никто, нарушить их невозможно. Всякий, кто попал в твое царство, не может вернуться обратно. Но знал это я и выход известен мне, чтобы законы богов не нарушить и вернуться обратно. Трое нас с девой Нинлиль в твою обитель попало: я, Нинлиль и еще не рожденный ребенок, ей зачатый от нашего брака. Имя ему будет Наннар, будет он богом луны. Трое, поэтому в царстве твоем остаться должны, волю богов исполняя. И трое останутся. Это дети Нинлиль, зачатые ей от слуг твоих в царстве мертвых. Первый сын ее будет зваться Нингирсу, сын второй будет назван Нинурта. Станут оба они богами войны. Третий сын Нинлиль шуму носить станет Нергал. Будет он богом подземного мира и твоим Эрешкигаль станет супругом.
Сын твой и мой, Эрешкигаль, зачатый от нашего брака в Кур-ну-ги после рождения будет зваться Намтар. Будет мой он посланник и будет богом клятв и судьбы, отрезающий нити жизни у смертных.
Голос Нисабы затих. Георгий, выслушав до конца легенду, молчал, не зная, что сказать.
– Это же легенда о нас с тобой! – вскричала вдруг Нисаба дрожащим голосом. – Разве, муж мой, ты не видишь этого? Ты скоро уйдешь в Страну без возврата, а я останусь одна! Почему Ану так жесток к тебе, Георг? Почему он не видит, что ты для меня подобен реке Буранун, которая питает меня и дает мне жизнь? Почему?
– А про оранжевый туман в легенде что-нибудь сказано? – спросил Георгий и с тревогой стал ожидать ответа.
– Оранжевый туман? Нет, я не знаю. Что это такое? Ты видел его?
– Видел однажды, – признался Георгий. – Только ты, женщина, напрасно беспокоишься. Я не Ануннак…
– Я не верю тебе! – серьезно сказала Нисаба. – Ты – Ануннак! Посланец Ану!
– Почему ты не веришь мне? – полюбопытствовал Георгий.
– Ты научил меня и брата считать. Теперь я считаю так быстро, что ни один тамкар не опередит меня. Я могу сосчитать десять видов товара, а самый ученый тамкар едва ли один. Никто не делал так раньше и не знал, что такое возможно. Скажи, ты, правда, сын Ану? И хочешь отдать мне треть своей силы? Ответь! Я никому не расскажу!
Георгий провел Нисабу по гладкой коже спины, и, сжав ее в объятиях, прошептал:
– Я хочу отдать тебе свою мужскую силу. Только не треть, а всю…
Глава 7.
Из дневника Бориса Свиридова.
20 октября 2064 года. На Месопотамских печатях урукского периода очень часто можно встретить несколько персонажей. Главный из них богиня Инанна в окружении змей. И зооморфные изображения человекобыка и львиноголового орла. Разве это не странно? А между тем, ничего удивительного в этом нет. Древний мир имел тотемы зверей. Это не означает, что люди считали этих зверей своими прародителями. Змея никогда не была тотемным знаком, так обозначали мироздание. Тотемом россов был всегда лев. Тинийцы имели своим тотемом сокола. Люди светло-синей полосы радуги имели своим тотемом быка, а орел – был изначально тотемическим изображением государства Карросс.
Было еще множество различных тотемов племен и народов. Многообразие в изображениях египетских богов, которые имели тотемы крокодила, бегемота, ибиса. Эта масса богов-животных лишь результат объединения многих племен в единый Египетский народ, и систему номов, каждый из которых был по существу исконной территорией их обитания. Тотемы знала Греция пеласгов: ворона, соловей, волк, сова, вепрь, а мирмидонцы непобедимого Ахилесса сражавшегося под Троей – это муравьи. Древние иудеи имели тотем козла, в Сирии известен тотем лисицы, на Балканах медведя, в Малой Азии – лисы и барса. А вот тотема собаки не было ни у одного народа. Древние считали собаку зверем, который вредит человеку.
